«Модные слова» в современном русском языке.

Технический и информационный прорыв конца XX века сделал неизбежным международный обмен информацией, что было бы затруднительным без единого языкового кода, чем и является в данном случае интернациональная терминология. Потребность в словесном обозначении новых понятий, предметов, и явлений действительности и отсутствие в русском языке адекватных наименований неизбежно привели к заимствованиям интернациональной лексики.

Но есть также заимствования, которые диктуются модой.

Модные слова (также гламурная лексика и «умные слова») – особый род новых слов и речевых конструкций, часто используемых в коммерции, речи школьников, пропаганде и профессиональной деятельности для оказания впечатления осведомлённости говорящего и для придания чему-либо образ важности, уникальности или новизны. Особенно это заметно в речи школьников. Они определяют жаргон, модные слова, сленг  как «свой» язык. Сегодня жаргон школьников – это объективная реальность. Учителя и родители перестали  понимать детей. Поэтому в наши дни проблема молодёжного жаргона актуальна как никогда. Данной проблемой занимались многие лингвисты. Большинство из них считают увлечение жаргонными словами «детской болезнью», временным явлением,  другие считают, что существует опасная тенденция жаргонизировать литературный язык. Так почему же школьники употребляют жаргонные, сленговые  слова в своей речи? Проходит ли это явление с возрастом? И вообще, откуда взялись жаргонизмы?

           Задумавшись над этими вопросами, я решила провести своё исследование.

Английский язык (в его американском варианте) – главный донор эпохи, его вливания в русский язык, очень существенны. Причин тому много, и не в последнюю очередь – расширение виртуального мира и общения, в частности, через Интернет. Сейчас английские слова вытесняют не только русские, но и слова других языков, ранее заимствованные и вполне прижившиеся в русском языке (например, аниматор вместо фр. мультипликатор и др.)  Иностранное слово стало не только необходимым, нужным, но и привлекательным, престижным. Мера и избирательность в применении иноязычной лексики начала утрачиваться. Побеждает общий настрой, мода, желание быть «наравне с веком». Надо признать, что основная масса подобных заимствований вызвана также желанием создать иронический подтекст в освещении новой жизни современников. Когда такие слова входят в русский текст, подчиняясь русской грамматике, получается некая искусственная американо-русская смесь, и информация, в конечном счёте, воспринимается несерьёзно. На базе совмещения лексических единиц разных языков создаются различные варианты интержаргона – молодёжного, компьютерного, профессионального эстрадно-музыкального, обиходно-городского и др. При чём этот своеобразный «язык в языке» существует не только в устной речи, но в настоящее время всё чаще и чаще функционирует (в том или другом объёме) на страницах газет и журналов.

Всё новые заимствования можно разделить на две категории – необходимые, неизбежные, отчасти даже отвечающие потребностям самого языка, так как вписываются в основные тенденции его развития (например, отвечающие действию закона речевой экономии: снайпер – русск. меткий стрелок; стайер – бегун на длинные дистанции; сейф – несгораемый шкаф, и заимствования, не отвечающие требованиям необходимости, заимствования, которых можно было бы избежать при ситуации более бережного отношения к природному русскому слову.

При дифференцированном подходе к определению причин заимствования выделяют обычно следующие:

1. Потребность в наименовании новых вещей, явлений, понятий: компьютер, хоспис (больница для безнадёжных больных); факс (вид телефонной связи) и другие.
2. Необходимость в разграничении понятий: визажист (от фр.visage – лицо) и ранее заимствованное дизайнер (художник – конструктор, от англ. design – замысел, чертёж, проект); имидж (от англ.image – изображение) и русский образ.
3. Потребность в вуализации понятий. В некоторых ситуациях иноязычное слово (чисто психологически) помогает скрыть негативный или прямой смысл понятия: педикулёз (вшивость), канцер (рак).
4. Тенденция к замене описательного, неоднословного наименования однословными. Очень часто иноязычное слово предпочитается исконному описательному обороту, если оба они служат для обозначения одного нерасчленённого понятия, например: снайпер вместо меткий стрелок, турне – вместо путешествие по круговому маршруту, мотель – вместо гостиница для автотуристов, спринт – вместо бег на короткие дистанции.
5. Стремление к модному, более современному слову. На общем фоне широкого заимствования «заморское слово» оказывается престижным, звучащим по-ученому и, следовательно, интеллектуально и красиво. В таком случае и само понимание слова (его русский перевод) оказывается несколько приподнятым, необыденным. Например, презентация – это не просто представление чего-либо, а торжественная акция; бутик – не маленькая лавочка, а элитный салон – магазинчик

В настоящее время заимствование представлено широко во всех сферах жизни – политической (преобразования в государственной и партийно-политическом устройстве, например, саммит, спикер, брифинг), экономической (переход на рельсы рыночной экономики, появление новой кредитно- финансовой системы – дистрибьютер, аудитор, менеджер, брокер), бытовой (влияние в стиле одежды и времяпрепровождения – кемпинг, дансинг, шопинг), в сфере современного искусства (сингл, саунд, диск – жокей, шоу) и спорта (допинг, тренинг, кикбоксинг, овертайм). Многие из подобных слов оказываются производящими основами (например, пиар – пиарщик).

Свидетельство тому, что слова прочно вошли в русский обиход, - их метафоризация и способность подчиняться русской грамматике ( политический бомонд, таблондная пресса). Иноязычное слово также подчас приспосабливается к русскому словоупотреблению, в разной степени изменяя своё значение. В этом случае происходит своеобразное усвоение семантики «пришельца». Так спортивный термин «аутсайдер» - спортсмен, не имеющий шансов на успех в состязании; скаковая или беговая лошадь, не являющаяся фаворитом, - расширил сферу своего применения. Слово чаще стало употребляться в значении «лицо или группа лиц, не принадлежащие данному обществу, кругу», а также с оттенком качества и оценки «неспециалист», «любитель», «отстающий».

Разрастание сфер распространения жаргонной и просторечной лексики и расширение состава лексических групп социально или профессионально ограниченного использования.

Многие лексические единицы (особенно сферы политики, компьютерных технологий, экономики) «теряют» свою закреплённость за определёнными стилями и переходят в разряд стилистически нейтральных. Они перестают употребляться в речи только специалистов или отдельных социальных групп людей, становятся широкоупотребительными и понятными большинству носителей языка.

Особенностью функционирования литературного языка современности является также его активное взаимодействие с просторечием, разговорными элементами и различными жаргонами, арго. Эти лексические элементы, перемещаемые из периферийных сфер языка в центр системы, объединяются по признаку «сниженность» в сравнении с нейтральным уровнем литературного языка, но в последнее время стали широко употребляться и в языке газет, и в теле- и радиовещании, и в речи образованных слоёв населения. В качестве основной причины расширения пласта общеупотребительной лексики за счёт просторечных слов и жаргонизмов лингвисты называют демократизацию всех областей общественной жизни России.

Школьный сленг в XIX и XX веках

Школьный сленг, по-видимому, был всегда, но о словаре школьников далекого и даже не очень далекого прошлого сведений сохранилось очень мало. Ведь сленг – это фольклор и, следовательно, письменно специально не фиксировался. Поэтому, рассказывая о сленге прошлого, приходится опираться на художественную литературу, мемуары и устные воспоминания.
О школьном сленге до XIX века мы вообще ничего не знаем. Разве что отдельные слова. Например, свистульки – так еще с петровских времен называли розги для школяров. Школьный сленг начала XIX века тоже практически неизвестен. На каком сленге говорили лицеисты времен Пушкина? И был ли тогда сленг распространен или все ограничивалось прозвищами и кличками педагогов и лицеистов? Мы этого уже никогда не узнаем.
Думается, сленг не мог широко употребляться среди детей из аристократических семей: они легко могли выбрать наиболее удобное слово из тех иностранных языков, на которых они свободно говорили. Настоящий сленг появился, наверное, лишь тогда, когда в школу пришли дети разночинцев. А это чаще всего были церковно-приходские школы, бурса, семинарии и т.п.
В описании семинарии в повести Гоголя «Вий» уже встречаются некоторые сленговые выражения: отправляться на кондиции – заниматься репетиторством, пробовать крупного гороху – быть наказанным.
Но особенно много таких выражений содержится в «Очерках бурсы» Н.Помяловского. 
Приведем лишь несколько примеров. Отправлять за ворота – исключать из училища; майские– розги; титулка – аттестат; гляделы – глаза; лупетка – лицо. Образчиком разговора на сленге можно считать такую сценку из книги:
«– Господа, это подло, наконец!
– Что такое?
– Кто взял горбушку?
– С кашей? – отвечали ему насмешливо.
– Стибрили?
– Сбондили?
– Сляпсили?
– Сперли?
– Лафа, брат».
Все эти слова в переводе с бурсацкого на обычный язык означали: украли, а лафа – лихо.
К сожалению, Помяловский является редким исключением. Другие писатели XIX века сленг, и тем более школьный сленг, в своих произведениях не используют.
Некоторые примеры речи воспитанниц пансиона благородных девиц 80-х годов XIX столетия можно найти в произведениях Лидии Чарской. Так, в ее «Записках институтки» читаем:
«– Кого вы называете синявками? – полюбопытствовала я.
– Классных дам, потому что они все носят синие платья».
У Чарской же употребляется слово силюльки – маленькие комнатки для музыкальных упражнений. На сленге тех времен слова сливки и парфетки обозначали лучших учениц, а словомовешки – худших по поведению. Здесь любопытно то, что сленг воспитанниц отражал их дворянское происхождение, последние слова заимствованы из французского языка.
О сленге 90-х годов XIX века можно найти упоминание в книге Александры Бруштейн «Дорога уходит вдаль...».
Вот как она описывает свой первый день в институте (так называлось начальное учебное заведение для девочек в городе Вильно в 1894 году):
«И вот мы в большой темноватой швейцарской... Между вешалками снуют женщины... они помогают девочкам-ученицам раздеваться.
– Это полосатки! – объясняют нам, завидев сухопарую женщину в синем платье учительницы. – А это синявка!».
Дальше встреча происходит уже с директором:
«Нам испуганно шепчут:
– Макайте! Да макайте же!
Мы не понимаем, чего от нас хотят. Чтоб мы махали? Кому махать – директору? Чем махать?».
Только потом девочкам объясняют, что макать, или макнуть, – это значит поздороваться, сделать реверанс, свечкой макнуть. Есть и другие термины, понятные только ученицам этого института, например, туалет называется пингвин.
Константин Паустовский учился в знаменитой Первой Киевской гимназии и окончил ее в 1912 году. Первая фраза, которую он услышал в школе, была:
«Привели еще одного несчастного кишонка».
Вот как объясняет это слово автор в автобиографической «Повести о жизни»:
«Я вступил в беспокойное и беспомощное общество приготовишек, или, как их презрительно звали старые гимназисты, в общество кишат. Кишатами нас прозвали за то, что мы, маленькие и юркие, кишели и путались на переменах у взрослых под ногами».
Паустовский приводит еще много примеров «гимназической терминологии». Если кто-то растерялся – значит, он выпустил пар, подсказывать на уроке – это подавать.
Октябрьская революция и гражданская война резко увеличили долю сленга в языке школьников. Объясняется это двумя обстоятельствами. Во-первых, революция и война привели к общему падению нравов, что не могло не сказаться на языке общества в целом. А во-вторых, в школу пришли новые ученики – дети рабочих и крестьян, беспризорники, подростки, прошедшие через все трудности того времени. Правда, пишущие об этом времени Анатолий Рыбаков и Вениамин Каверин практически избегают употребления сленга. Наверное, навешать крендель (что означает подраться) – это самое невинное, что в реальной жизни говорили герои «Кортика» А.Рыбакова.
По-видимому, именно в это время школьный сленг значительно пополнился воровской лексикой. Вот ее примеры из повести Л.Пантелеева и Г.Белых «Республика ШКИД»: тискать – воровать,накатить – пожаловаться («Кто накатил?» – искренне возмущался цыган), лепить горбатого – притворяться, стоять на стреме – сторожить, охранять, шамовка – еда и т.д.
Воровское арго вошло тогда в повседневную речь многих людей, во дворах были популярны хулиганские песни. Не случайно, когда Евгений Евтушенко написал стихи, где были строчки:

Интеллигенция поет блатные песни,
И это вместо песен Красной Пресни, –

Наум Коржавин тут же откликнулся:

Интеллигенция поет блатные песни...
Вот результаты песен Красной Пресни.

К сожалению, в детской художественной литературе советского времени не приводится сленговых выражений. Герои Аркадия Гайдара, Льва Кассиля и других детских писателей говорят удивительно правильным литературным языком, каким они вряд ли выражались в реальной жизни.
Однако в послевоенной школе, по воспоминаниям моего отца (учился с 1947 по 1957 г.), ярко выраженного школьного сленга было не много. Были заимствования из фронтового языка (например, полундра – сигнал об опасности) и из жаргона уголовников: кодла – компания, котлы– часы, корочки – ботинки, тырить – воровать, шухер – сторожевой пост. Вот как пели в пародийной песне начала 50-х годов:

На рыбалке у реки
Кто-то стырил башмаки.
Я не тырил, я не брал,
Я на шухере стоял.

Сам же по себе школьный сленг был достаточно беден: зырить – смотреть, жиртрест – толстый ученик, ништяк – ничего, пусть, свистеть – врать.
Школьный сленг старшеклассников заметно обогатился и обновился в конце 50-х годов, когда появились так называемые стиляги. Вместе со своей особой модой (узкие брюки, клетчатые пиджаки, цветастые галстуки, ботинки на толстой каучуковой подошве) стиляги принесли и свой язык, частично заимствованный из иностранных слов, частично – из музыкальной среды, частично – неизвестно откуда. Чувак, чувиха – парень, девушка, которые являются своими в стиляжьей компании, брод – место вечерних прогулок (от Бродвея), хилять – ходить, гулять,лажа – ерунда, вранье и т.п. Тогда же в школьный сленг пришли термины из музыкальной среды:музыка на ребрах – музыка, самодельно записанная на пленках для рентгеновских снимков,лабать – играть джаз, лабух – музыкант.
Из фольклора того времени:

Раньше слушал Баха фуги,
А теперь лабаю буги.

70-е и 80-е годы стали временем массового изучения иностранных языков. В эти же годы к нам пришло молодежное движение хиппи. В русский язык проникло много иностранных (особенно английских) слов. Разумеется, это не могло не сказаться на сленге старшеклассников. Герла – девушка, уменьшительное – герленыш, трузера – брюки, штаны, хайрат – длинноволосый юноша, хиппи, шузняк – любая обувь, сейшн – вечеринка, хипповать – вести себя независимо, пренебрегая общими правилами, и т.п. 
Появлялись новые вещи, а вместе с ними и новые слова. Так возникло, например, слововертушка для обозначения проигрывателя и слово видак – для видеомагнитофона.
Многие из этих слов перешли и в школьный сленг нашего времени.

Современный школьный сленг. Источники пополнения

Как и прежде, источниками пополнения школьного сленга являются иностранные языки, блатное арго, заимствования из языка музыкантов и спортсменов. Новым источником, пожалуй, в 90-е годы стали компьютерный язык и, к сожалению, лексика наркоманов. Впрочем, как раньше, так и теперь источником сленга является обычный литературный язык. Просто смысл отдельных слов нормальной речи школьниками переиначивается.
Вот некоторые примеры, объясняющие этимологию сленговых слов и выражений (из различных источников):

а) Новые переносные значения слов, принадлежащих к нейтральной лексике

Обломиться – достаться случайно, по блату.
Фонарь – магнитофон. Мне недавно такой фонарь обломился.
Отстой – плохо, неудачно; отстойный – плохой. Отстойный у тебя прикид, братан!
Клевый – хороший, веселый. Клевая киношка, просто отпад.
(Кстати, слово очень старое, есть еще у Даля: клевый – хороший, пригожий, красивый. Клевая невеста.)
Крутой – очень хороший, замечательный, иногда «сильный». Крутой мужик этот Чак Норрис.
Еж – глупый, непонятливый человек, иногда лох, т.е. простофиля, жертва обмана. Не путать сежиков пасти – заниматься чепухой, глупостями.
Фиолетово (= по фигу, по фене) – все равно. Ты какое мороженое любишь – шоколадное или сливочное? – Да мне фиолетово.
В лом – лень, неохота что-либо делать. А мне в лом этим заниматься.
Облокотиться – пренебрегать чем-либо. Тебе эта книжка понравилась? – Да облокотиться я на нее хотел!
Стрелка – заранее намеченная встреча, сопровождаемая дракой. Забить стрелку – договориться о встрече.
Трубы – широкие штаны.
Липа, липовый – ненастоящий, подложный. Справка-то у тебя о болезни липовая.
Перец – парень, мужчина. Смотри, какой перец пошел.
Тормоз (глагол тормозить) – человек, который медленно соображает.
Ботва – ерунда или ерундовое действие. Ботва посеялась (зацвела) – началось что-то ерундовое.
Чисто конкретно, реально, в натуре, зуб даю – на самом деле.
Белая, беляк – компьютерная мышь.
Грузить – давать большое количество ненужной информации, иногда намеренно забалтывать.Ты меня своими проблемами не грузи.
Грузовик, грузило (существительные) – тот, кто дает такую информацию.

б) Новые переносные значения технических терминов

Клон (от клонировать), то же самое скан – скопированное, списанное. Это твое сочинение или клон?
Мобила (от мобильный) – телефон, связь.
Самса (от аббревиатуры SMS) – способ мобильной связи.
Глюк (глагол глючить) – ошибка, незавершенность в компьютерной программе. У меня принтер глючит.

в) Слова, образованные от иностранных слов

Крезанутый (от англ. craze) – сумасшедший.
Дикий (от немецкого dick) – толстый.
Фазер (от англ. father) – отец.
Флэт (от англ. flat) – дом.
Погоал хомать (от англ. Go home) – ушел домой, первоначально гоу хоум, далее гоул хоум, угоул хоум, т.е. в английские слова, переданные русскими буквами, вкрапляются русские приставки, в результате получается новое сленговое слово, характерное для изучающих именно этот язык.
Голдовый (от англ. gold) – любое изделие из золота.
Лаккий, лаккик (от англ. luck) – счастливый, счастливчик.

г) Слова, заимствованные из воровской лексики

Тусовка (первоначально из криминальной сферы) – сборище людей.
Крыша – защита.
Шухер – опасность.
Шмон – проверка дневников, сбор тетрадей на проверку.
Братва – обращение.

д) Слова, заимствованные из жаргона наркоманов

Колеса – наркотические таблетки.
Сесть на иглу – начать принимать наркотики.
Косяк – самокрутка с наркотиком.
Нюхачи – токсикоманы.
Наколотый – находящийся под действием наркотика.
Фиеста – одурманенный. У него фиеста.
Наркота – наркотики.

Наверное, во всех школах всегда были и будут такие слова, которые понятны любому человеку. До тех пор, пока существуют ученики и учителя, будут домашки, сменка, училка, физ-ра, лит-ра, матика и т.п.

Итак, сленг, модные слова, жаргон были, есть и будут в школьной лексике. Хорошо это или плохо? Вопрос, по-видимому, неправомерный. Сленг, модные слова нельзя ни запретить, ни отменить. Он меняется с течением времени, одни слова умирают, другие – появляются, точно так же, как и в любом другом языке. Конечно, плохо, если сленг полностью заменяет человеку нормальную речь, – тогда это просто какая-то людоедка Эллочка. Но современного школьника совсем без сленга представить невозможно. Поэтому школьникам, по моему мнению, необходимо правильно выбирать языковые средства, подходящие конкретной ситуации общения, учитывать при этом кому предназначена речь, для чего необходимо не только знать нормы литературного языка, но и анализировать живую речь.

Главные достоинства тут  выразительность и краткость.
Не случайно, что в настоящее время сленг употребляется в прессе и даже в литературе (причем не только детективного жанра) для придания речи живости. Даже государственные деятели высокого ранга используют в своих выступлениях сленговые выражения. Следовательно, нельзя относиться к сленгу как к чему-то тому, что только загрязняет русский язык? Это неотъемлемая часть нашей речи?

Само слово «модный» звучит, как один из главных и самых могучих призывов современности. «Жить надо модно» и «чем моднее, тем лучше». Это – современное мировоззрение. Это программа действий. Прочная связь мифа с реальностью. Забойный хит новейшего поколения. Это – мейнстрим XXI века.