Наше село было создано весной 1932 года. А до Великой Октябрьской революции на территории Блюдчанского совхоза жил помещик  Грачев. У него было большое животноводческое хозяйство. Рабочих  он нанимал  за низкую плату из соседних деревень. В деревне Черниговка у него был свой маслозавод. Основное занятие местных жителей было земледелие, животноводство, рыболовство. Но жители занимались этими отраслями лишь постольку, чтобы обеспечить свое существование.

     В 1929 году в нашей стране начали создаваться колхозы и совхозы. Годы коллективизации - очень трудные годы для страны, когда население не имело самого необходимого.

В эти годы партия посылала лучших сынов на передний край, где было очень трудно, где нужны были люди стойкие и принципиальные.

   Для строительства нашего села, райком партии и местные советы направили своих представителей, кроме того, из соседних деревень пришли сюда крестьяне, многие пришли в поисках лучшей доли. Прибывшие сюда рабочие остановились в березовой роще, начали строить землянки для временного жилья, а затем приступили к строительству животноводческих помещений и других хозяйственно – бытовых объектов.  Летом 1933 года было уже построено шесть бараков, в которые поселились семьи рабочих из землянок. Наше село назвали Русаново в честь первого управляющего, уроженца деревни Матвеевка. Современное название посёлок получил в честь руководителя Блюдчанского совхоза  Николая Фёдоровича Юркевича.

Осенью этого же года дети впервые пошли в школу, которая была размещена тоже в бараке и состояла всего из одного класса. Днем учились дети, а вечером ликбез посещали взрослые.

Первый хлеб сеяли на лошадях, так как техники на ферме почти не было. Скота так же было мало. Несмотря на все трудности, село росло, и люди выполняли порученные им задания, надеялись на лучшее.

 65 лет назад22 июня 1941 года в Сибирь пришла страшная весть о нападении гитлеровской Германии на СССР. И не было семьи, которую бы  не коснулась эта беда. И каждому, кто родился здесь и жил, пришлось пережить войну и послевоенный период восстановления хозяйства.

    28 августа 1941 г – черная дата в жизненном календаре российских немцев. В этот день был издан указ о депортации немцев из Поволжья, Украины, Кавказа в Сибирь, Казахстан. Почти 2 миллиона наших соплеменников покинули свои обжитые места за 24 часа. Что можно собрать за столь короткий срок, чтобы отправиться в неизвестность. В дорогу длиною в годы, длинною в жизнь. На сегодняшний день в нашем селе живут свидетели того страшного времени, которые еще малолетними детьми были вывезены сюда, которые выросли здесь сами и вырастили своих детей, у которых живут здесь внуки и правнуки.

     Их выселяли в спешке, многие уехали, не успев взять самое необходимое. Долго над опустившими селами стоял крик брошенных животных, сиротливо зияли пустотой, оставленные дома. Когда их грузили в вагоны, они и не догадывались, что многие уезжают навсегда, опомнились позже, когда их дети стали просить есть. Многие из них остались без одежды и документов. Таким путем попали к нам в село многие немцы, в числе которых была Шпис Софья Христьяновна, Шпанагель Юлия  Давыдовна, Мауль Александр Андреевич и многие другие. Разговаривать по-русски  не умели, есть было нечего, поэтому   все вещи, которые у них были, обменивали  на еду. Местные жители, несмотря на свою нищету, приняли и помогали, как могли вынужденным переселенцам.  В Сибири не было покоя вновь прибывшим. Почти все взрослые мужчины и женщины были отправлены в трудармии и военные заводы. Остались лишь больные и инвалиды. Детей вырывали из рук матерей и отправляли в детские дома. Не всем суждено было вернуться с таких работ (голод, холод, болезни сгубили многих). А вот Шпис Софья выжила « всем смертям на зло», она не имела права погибнуть, её ждали дети где – то в Доволенском детском доме. День Победы она встретила на заводе. Сколько было радостных слёз, надежд на скорую встречу с детьми. Но ещё нескоро она обняла своих детей, за которых изболелось материнское сердце. Где они? Как они? Никто не мог ответить на эти вопросы. Хотела сразу ехать за ними, не разрешили, потому что находилась она ещё под комендатурой. Приходилось отмечаться, без разрешения нельзя. Весной  нужно было пахать и  сеять хлеб. Только после посевной  ей разрешили поехать за детьми.  Собрав  кусочки хлеба и все, что было съестного  (а это все уместилась в маленьком кузовке), она пошла пешком, искать своих детей и детей своей подруги Юлии, практически не зная русского языка. Доехала на товарнике до Каргата, а потом на попутках, пешком добиралась в Довольное.  Пошатываясь от усталости и  голода, опираясь на посошок, шла изнеможенная хрупкая женщина от деревни к деревне, останавливаясь в них, подрабатывая на кусок хлеба. Детский дом встретил её гомоном, смехом детей.  Узнав, что приехала мама, выбежала старшая дочь Фрида. Обнимала и целовала, плакала от радости. А вот с Виктором пришлось туго. Он никак не узнавал свою маму. Плакал, упирался, убегал. Фрида рассказывала ему, что мама заберёт их с собою и никогда больше не отдаст никому. В детском доме ей понравилось. Было чисто, опрятные дети выглядели довольными. У каждого в глазах читалась зависть и надежда, что и их когда-нибудь  вот так приедут и заберут домой родители. В детском доме она пробыла  несколько дней.  Оформляли и сверяли документы на её детей и детей Шпанагель Юлии Давыдовны (её ведь отпустили одну, дали только доверенность, что может Софья Христьяновна и этих детей забрать). Документы были оформлены, в дорогу были даны продукты, и снова в путь, только в обратный.  Пошли дожди. Добиралась на попутках, шла пешком по грязи (маленького Виктора на шею посадила, Ивана на руки, а двое – за подолом). На станции в Каргате пришла в военкомат, где, как могла, объяснила ситуацию, посадив маленьких детей прямо на стол начальника, заявила, что никуда не уйдёт, пока не посадят на поезд. Но  поездов не было,  жила в заезжем дворе. Дорога домой заняла почти месяц. Со станции Чаны шла с детьми пешком, встречать было некому и не на чем. Дети в дороге простудились.  У  Шпанагель Юлии Давыдовны  вскоре умер мальчик Иван. «Да разве об этом расскажешь…» некрасовские строки как нельзя лучше вписываются в судьбу женщины – немки. Это только один рассказ, ведь похожие судьбы были у всех. И все – таки выжили, вытерпели все невзгоды и доказали себе и всем свою невиновность перед Родиной. Да и в чем была их вина? Только в том, что по национальности они были - немцы.