Введение

Самое знаменитое и наиболее полное собрание русских народных сказок увидело свет в конце 1850-х — начале 1860-х гг. Это «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева. Ручейками стекались к Афанасьеву сказки из разных источников: архива Русского географического общества, где скопилось множество сказок из разных мест России, от любителей-собирателей. Собственных записей у Афанасьева было мало. Все первые русские собиратели, трудами которых созданы классические сборники произведений русского фольклора (И. М. Снегирев, П. В. Киреевский, В. И. Даль, А. Н. Афанасьев) были прежде всего организаторами собирательской работы: к ним поступали материалы энтузиастов, собственноручно записывавших тексты. Собирали одни, издавали другие — такова ситуация в молодой русской фольклористике первой половины XIX века.

Положение меняется в 1860-1870-е гг.: энтузиасты уступают место собирателям, отправляющимся записывать фольклор, руководствуясь продуманной программой. Сборники становятся «авторскими»: они составляются из текстов, записанных самими собирателями, которые, естественно, становятся их издателями. Поскольку собиратель не может объехать всю Россию, а движется по заранее определенному маршруту, новые сборники не претендуют на универсальность. Это не былины и не русские народные сказки вообще, а тексты определенного региона («Онежские былины» А. Ф. Гильфердинга, «Причитания Северного края» Е. В. Барсова). В издании сказок первой книгой такого типа стал сборник Д. Н. Садовникова «Сказки и предания Самарского края», увидевший свет в 1884 г. По сборнику Афанасьева можно было судить, какие вообще сказки известны на Руси. Собрание Садовникова давало представление о том, какие конкретно сказки рассказываются на Волге, и даже не вообще на Волге, а в Самарском крае.

Облик любого фольклорного издания определяется его автором: вроде бы сказки сказывают и песни поют всюду одни и те же, а сборники их — очень разные. Дмитрий Николаевич Садовников (1847-1883) был человеком известным. Во-первых, это видный поэт и переводчик. Не первой величины, и редкий, наверно, любитель русской поэзии назовет с десяток его стихотворений. Зато одно из них, ставшее популярной народной песней, знает, несомненно, каждый русский человек. Это песня о Стеньке Разине «Из-за острова на стрежень». Во-вторых, Садовников был этнографом и фольклористом. Ему принадлежат два классических собрания русского фольклора: «Загадки русского народа» (1876) и «Сказки и предания Самарского края». Большая его коллекция заговоров и произведений детского фольклора была опубликована лишь частично и известна, в основном, специалистам. В-третьих, Садовников был краеведом-просветителем. Он любил свой край и по справедливости назван «певцом Волги». В-четвертых, Садовников печатал историко-этнографические статьи в журнале «Нива» и много писал для детей, способствуя народному просвещению (таковы его книги «Наши землепроходцы» и «Языческие сны русского народа»).

Садовникова-фольклориста интересовали более всего «бытовая обстановка и мировоззрение русского землепашца». Это общая установка наших собирателей 1860-1870-х гг., повернувшихся лицом к быту русского народа. В предисловии к замечательному сборнику русских загадок Садовников признается: «Желание ближе познакомиться с культурным и умственным развитием нашего народа заставило меня прежде всего взяться за словесные памятники его творчества».

Всё это во многом предопределило характер сборника «Сказки и предания Самарского края».

Выходившие до Садовникова сборники сказок представляли общерусскую традицию в целом. Как было уже сказано, садовниковский сборник впервые показал один из регионов русской сказочной традиции — среднего Поволжья. Материалы Садовникова заставляют задуматься над несколькими вопросами. Прежде всего, это вопрос о том, насколько «совпадают» традиции общерусская и поволжская. Издатель садовниковского собрания Л. Н. Майков заметил в предисловии, что «огромное большинство помещенных в нем рассказов по содержанию своему не имеют местного характера; таким образом, заглавие указывает только на ту область, в пределах которой записаны эти сказки и предания». Это, конечно, так: есть фольклор русского народа, и то, что рассказывают в Поволжье, — его органическая часть, и на первый взгляд, из общерусской традиции материалы Садовникова не «выпадают».

Но это лишь на первый взгляд. При всей общности русских сказок, есть в них и региональные особенности. Естественно было бы искать их в реалиях быта и природы, в диалектных словечках. Но особенности эти — и в предпочтении тех или иных сюжетов, создании региональных версий известных сюжетов. Опытный сказковед заметит, например, сколь необычна версия известного в мировом фольклоре сюжета «Сиди-Нуман» — о муже, превращенном женою-колдуньей в собаку, — отражена в сказке, рассказанной дворником Алексеем (№ 24). Некоторые оригинальные композиции сказочных сюжетов у Новопольцева, выделяющиеся на общерусском сказочном фоне, не так уж и оригинальны: они хорошо знакомы другим народам Поволжья и чуть более далеким соседям — казахам, например (сказка о Фоме Богатом). В общерусских сюжетах обнаруживаются региональные, волжские особенности.

Сборник А. Н. Афанасьева кажется необычайно полным: более пятисот пятидесяти сказок, ставших нашей классикой, — прекрасно рассказанные, они относятся к наиболее распространенным в России версиям. Но абсолютно полного сборника нет и быть не может. Книга Садовникова во многом дополняет представленный Афанасьевым русский сказочный фонд. Мало того, некоторые сказки, записанные Садовниковым, уникальны в русской сказочной традиции: ни до Садовникова, ни после него сказки эти не встретились нашим фольклористам. Сама по себе уникальность еще ни о чем ровным счетом не говорит. Если сказка известна в единственном варианте — значит, на нее нет «спроса». Тут дело обстоит несколько иначе: у Садовникова есть сказки, хорошо известные другим народам, но не встречавшиеся у русских. Такова сказка о чернобыльнике (№ 47) — знакомая хорошо украинцам, но не попадавшаяся у русских. Или сказка о подмененной невесте (№ 66) — необычайно популярная в Европе, но у восточных славян известная в единственной записи Садовникова. Сказка о том, что деньги — зло (№ 89), всюду известна в Европе, записывалась на Украине, есть пять ее русских вариантов, и самый первый появился в сборнике Садовникова. Словом, в собрании Садовникова немало «своего», заставляющего задуматься над сложными путями распространения сказочных сюжетов.

Оригинальность садовниковского собрания и в том, что оно представляет не только сказки, но и весь круг народной прозы, куда входят рассказы о достоверном (с народной точки зрения): легенды, предания, мифологические рассказы — былички. Как известно, А. Н. Афанасьев выделил легенды в особый сборник. Но таких особых сборников быличек и преданий в XIX веке не было. Почти нет «народной прозы» и в «Народных русских сказках» Афанасьева — по понятной причине: это не сказки. Садовников не отделяет предания и былички от сказок, но отлично сознает их особый статус — так они и печатаются в сборнике. Это материал высокой ценности, и многие рассказы из собрания Садовникова уникальны. Былички о мертвецах и нечистой силе, о леших и водяных, предания о кладах и «фармазонских» деньгах многое дают для понимания народного миросозерцания, того, что называют суевериями.

Что же касается большинства преданий, то они, будучи связаны с историей Поволжья, в первую очередь определяют региональную неповторимость собранных Садовниковым фольклорных материалов. Если о Разине рассказывали не только на Волге, то другие, менее знаменитые разбойники и богатыри (как великан-бурлак Никитушка Ломов) стали героями местного значения. Внимательный читатель заметит, как «фольклоризуются» реальные люди, становясь богатырями, ужасными злодеями, колдунами. Так стал чародеем и сказочным разбойником герой Крестьянской войны Степан Разин. И Д. Н. Садовников был одним из первых, кто стал систематически собирать предания и былички, отдав им много места в своем сборнике.