СОДЕРЖАНИЕ

1.     Взгляд на творчество Н.В. Гоголя в пьесе «Ревизор»…………………………..3 

2.     История создания комедии «Ревизор»……………………………………………...4

3.     Структура и композиция комедии…………………………………………………..5

4.     Содержание и раскрытие сущности пьесы и характеров героев «Ревизора» Н.В. Гоголя………………………………………………………………………………… 8

5.     Роль литературного произведения Н.В. Гоголя «Ревизор»………………………12                 

      Список литературы……………………………………………………………………13

1. Взгляд на творчество Н.В. Гоголя в пьесе «Ревизор»

«Ревизор» был ошеломляющим ударом по самим устоям николаевского режима. Недаром пьеса вызвала, даже в своей первоначальной, сравнительно безобидной редакции, бешенство господствовавшей черни. Для тех, кто был немного поумнее в реакционном лагере, не представляло труда разобраться в том, что при своем внешнем водевильном добродушии, анекдотичности сюжета и прочих «смягчающих» качествах, «Ревизор» явился жестоким ударом именно по основам существовавшего строя.

Много, казалось бы, данных было у пьесы для того, чтобы она могла сойти за комедию водевильного типа. Подчеркнутый анекдотизм происшествия, легшего в основу сюжета, как бы указывал на исключи­тельность, почти даже невероятность того, что изображалось в пьесе.

Немирович-Данченко В.И. в известной своей статье о «Ревизоре» заметил, что даже самым гениальным драматическим писателям бывало необходимо несколько сцен для того, чтобы «завязать пьесу». В «Ревизоре» же одна первая фраза городничего — и пошла круговерть, пьеса уже круто завязана. Причем — завязана плотно, в один узел, «всей своей массой», судьбами всех основных персонажей.

Наиболее полное выражение художественной гармонии и абсолютного совершенства поэтической формы Гоголь видел в творчестве Пушкина. Отличительная особенность его мастерства, полагал он, состоит в «быстроте описания в необыкновенном искусстве немногими чертами означить весь предмет». Кисть Пушкина, говорит Гоголь, «летает». Лаконизму и энергичному ритму повествования он придавал значение весьма важного эстетического принципа. Ничто так не вредит искусству, как «многословие», «красноречие». Истинный художник стремится к внутренней емкости слова, которая достигается, прежде всего, его точностью. Такова, например, лирика Пушкина: «Слов немного, но они так точны, что обозначают всё».

К подобному идеалу в свою очередь стремился в собственном творчестве и Гоголь. Вот один пример, достаточно наглядно раскрывающий направления его художественных поисков. Знаменитая первая фраза городничего — изумительная по своей краткости и выразительности — прошла через сложное творческое горнило и претерпела длительную эволюцию, прежде чем стала такой, какой мы её знаем.

«Ревизором» Гоголь, в сущности, не хотел никого обижать. Но от удовольствия опрокидывать и переворачивать действительность он, как художник, тоже не мог отказаться. Причем по закону комизма в смешное положение обязан попадать не какой-нибудь мелкий грешник, какому и падать некуда, настолько он низко стоит, но власти и лица достаточно высокого ранга. В шуты должен выйти Король Лир. Чем выше и шире чины забирает юмор, тем лучше и для искусства, и для примирения и просветления, какое сулит оно зрителю. Уж если собрать всё великое на земле и разом над всем посмеяться, то, ждать надо, настанут блаженные времена. Замахивающееся на князей человеческих, комическое искусство стоит у врат рая... Так Гоголь, не думая ни о чем плохом, произвел подкоп «Ревизором» и сам же попал «Ревизору» в капкан — в подрыватели чинов и устоев.

Впоследствии он долго выпутывался, доказывая, во-первых, что светлый смех его комедии возвышает и примиряет, внушая любовь даже к носителям зла, во-вторых, что этот смех общественно полезен, возбуждая ужас, негодование и поднимая на борьбу со злодеями. Концы с концами, мы видим, не сходятся. Во втором пункте исчезает уже широкая и добрая трактовка смеха и появляется несвойственный комедии Гоголя, но приобретенный им позднее сатирический урок. Такой ожесточенности у него в пору создания «Ревизора» не наблюдалось (и поэтому первый пункт оправдания, представляется, ближе к истине).

Но сколь бы ни был светел и примирителен  этот смех, всё равно он расходится с жизнью в более обширном размере и отсюда необходимо подвергается подозрению со стороны властей предержащих и всякого практического, здравомыслящего человека. Смех как таковой не может ужиться с действительностью в ее привычках, обычаях, в ее солидной и серьезной размеренности.

«Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых... но и во-вторых тоже нет пользы».

Потому что смех, тем более достигший таких степеней, как это произошло в «Ревизоре», есть нарушение всяких порядков, выработанных жизнью в глухой и упорной борьбе, всякой стабильности в мире, и, не покушаясь ни на какие подкопы, сам по себе заключает уже что-то социально-опасное. Искусство уже в семени, в сотворении образа, конфликтно с образом человеческой жизни, хоть смех его не со зла, но от полноты сознания, что всё в этом мире прекрасно и необычайно. Искусство преступно по природе своей, жаждущей не уклада, не быта, но исключений и нарушений. Без них ему, видите ли, и серебряного ключа в «Ревизоре» не сидится и не пишется, и, сколько ни пытаются авторы соблюсти приличия, уже по числу страниц, отведенных в искусстве убийству и смуте, обманам, подлогам и всяческим непорядкам, понятно куда оно клонится...

После «Ревизора» Гоголь не мог смеяться. Точнее, он делал это уже остатками прошлых своих сотрясений. Смех «Ревизора» его парализовал. Начало паралича ощутимо уже в немой сцене, увенчивающей комедию. Едва Городничий произнес: «Чему смеетесь? — Над собой смеетесь!..», в развитии комического как бы наступил пароксизм, и, когда, вволю насмеявшись и отхлопав ладоши, мы вновь взглянули на сцену, то с ужасом обнаружили среди застывших фигур автора всемирной комедии. Он больше не смеялся, но словно замер с искаженным от окаменевшего смеха лицом в какой-то неестественной позе. Наконец, силясь побороть нашедшее на него с «Ревизором» оцепенение, Гоголь выставил перед всеми свою «внутреннюю клеть» с приглашением убедиться в его честных намерениях.